В том же Непале, где шерпы ходят в драных дешёвых кроссовках - была занятная история.
Мы делали линейный поход от долины вершины Макалу, через долину вершины Ама-Даблам к долине базового лагеря Эвереста. В конце маршрута мы планировали взойти на вершину Ама-Даблам.
Обычно в Гималаях выше уровня снега линейные маршруты ходят крайне редко. Но мы же чокнутые русские...
С гидом все подробности были оговорены. Он крутит пальцем у виска, но на условия согласился.
А без гида или офицера связи там официально ходить нельзя. Национальный парк и всё такое. Да и местные власти лоббируют занятость своего населения.
Ну и с гидом было оговорено, что мы нанимаем носильщиков (что тоже положено ибо надо обеспечивать занятость населения), они несут груз до базового лагеря Макалу. Там мы расплачиваемся с ними и далее продолжаем поход автономно. И гид получает свою порцию веса из общего снаряжения и продуктов. И несёт это честно наравне со всеми.
Гид согласился.
Но как показывает дальнейшее развитие событий - он видимо не верил в такой исход. Он видимо надеялся, что мы сломаемся и повернём раньше.
Но до базового лагеря Макалу мы таки добрались. По совершенно беднейшей долине. Где купить можно было только пустой рис с приправой карри и зелёный чай. Пустого риса с зелёным чаем я тогда наелся на две жизни вперёд.
В базовом лагере Макалу мы расположились с импортерами и располагались с ними.
Нашему году мы выдали его порцию общего веса.
Гид ходил чернее тучи и всем своим видом показывал, что он "белая кость" и ему не пристало носить груз. Но мы были непреклонны. Уговор есть уговор.
Каково же было наше удивление, когда на утро мы узнали, что гид нанял себе персонального носильщика из тех портеров, которых мы накануне отпустили.
Того звали Мадин и был он в драной штормовке и драных дешёвых кроссовках. И без снаряжения вообще. И к тому же еды на него рассчитано не было.
Мы пытались увещевать гида, но тут он был непреклонен. Он сказал, что пойдёт лишь с носильщиком. Ну мы не стали настаивать на обратном.
Картина конечно была маслом. Ледник. Снег по колено. Жарища адовая, до сорока по Цельсию на солнце. Мы тропим, а сзади идут гид с Мадином в драных кроссовках.
А ночью - наоборот - до минус пятнадцати. А то и двадцати. Лишь солнце упало за горизонт. Высота выше пяти тысяч. Климат резко континентальный.
Бедный Мадин жутко мёрз и стучал зубами, но стойко переносил лишения как настоящий мужчина и дитя гор.
Он питался с нами из общего котла и очень нахваливал наши каши с пеммиканом на бараньем жиру. И говорил, что ничего вкуснее в жизни не ел.
И очень радовался тридцати долларам, которые мы, пожалев его, отстегнули с барского плеча.
Гид же ел отдельно. Готовил сам себе на собственой маленькой горелке в собственной отдельной палатке, которые "неожиданно" у него оказались. Спал он тоже в отдельном спальнике, хотя изначально договаривались, что все спим в общественных "могилах" - так теплее, да и весу меньше.
Мадину мною была подарена моя бессменая толстовка из полара, которую мне привезла матушка ещё когда я учился в школе, а также толстенные поларовые носки, которые мне сшил и подарил на день рождения Вовка Иваненков. После того как я с ним вместе мёрз в снежной пещере под Казбеком.
Я не мог смотреть на стучание зубами и безмолвные страдания Мадина - ну и отдал ему эти шмотки, ну и кое-что ещё по-мелочи.
Он был счастлив и всю дорогу говорил спасибо.
Пару раз мы пересекали закрытые ледники в связках. Мадину это явно было в новинку.
Несколько раз вешали верёвки и Мадин поднимался по верёвке на жюмаре, который ему передавали сверху. Он пристёгивал его к импровизированной обвязки из репшнура, которую мы ему соорудили.
Местами мы шли в кошках, а Мадин скользил средним в связке в своих драных кроссовках. Местами мы рубили ему ступени. На особенно крутых участках.
Надо было видеть его глаза в тот момент.
Но вся эта эпопея продолжалась буквально два дня.
На утро второго дня наш гид сказался больным и объявил, что покидает нас. Хотя по местным законам он категорически не имел права оставить иностранцев одних.
Мы пытались увещевать его. Но он был непреклонен. Мы пытались взызвать к его здравому смыслу и говорили, что без верёвки он с Мадином не спустится. Но верёвка "неожиданно" у него тоже оказалась.
Мы распрощались, условившись что встретимся с ним в конце нашего маршрута. Чтобы он типа привёл нас обратно и отчитался перед своим начальством.
Особенно тепло мы прощались с Мадином. Который смотрел на нас с уважением и одновременно как на "белых людей" которым нечего делать и они бесятся с жиру.
Дальше мы сделали свой линейный поход.
Не без приключений. Однажды мы спускались с перевала, который на всех картах был обозначен как скотопрогонный, типа шерпы через него в тапках ходят.
Так вот спускались мы с него - двое суток. Верёвки я повесил наверное штук тридцать.
При этом мы на камне например нашли электродвигатель, что говорило о том, что простые люди тут явно когда-то ходили.
Но больших разломов и трещин, а также сбросов по сто и более метров - я никогда до этого не видел. Даже на Тянь-Шане или Памире. Для справки: сто метров - это две шестнадцатиэтажки, поставленные друг на друга.
Когда мы спустились вниз - местные крутили пальцем у виска и разводили руками узнав о том какой перевал мы прошли. Оказалось, что он действительно лет тридцать назад был скотопрогонным. Но потом случилось землятресение. И ледник сильно подвинулся. И никто из местных этот перевал больше не ходил.
Мы закончили свой поход где и планировали. И там мы встретились с Чой-Саном, так звали нашего гида, который спустился и прилетел вокруг всего района на самолёте.
Правда его начальство всё равно узнало, что он нас кинул. Не от нас. Но он отговорился, сказав что упал в трещину и повредил себе ногу.
На Ама-Даблам мы правда так и не взошли.
Не по зубам оказалась нам эта гора. Да и никто и не "горел рвением". Особенно я. Я и так верёвок навешался. А всю дорогу меня одолевала мысль, что я по горам шарюсь, а через два месяца у меня сын должен родится. Идиот же я. Как меня жена тогда отпустила. Не знаю. Золотая женщина.
Вот такая вот история.
С тех пор я правда в горы больше пока не ходил.
Мы делали линейный поход от долины вершины Макалу, через долину вершины Ама-Даблам к долине базового лагеря Эвереста. В конце маршрута мы планировали взойти на вершину Ама-Даблам.
Обычно в Гималаях выше уровня снега линейные маршруты ходят крайне редко. Но мы же чокнутые русские...
С гидом все подробности были оговорены. Он крутит пальцем у виска, но на условия согласился.
А без гида или офицера связи там официально ходить нельзя. Национальный парк и всё такое. Да и местные власти лоббируют занятость своего населения.
Ну и с гидом было оговорено, что мы нанимаем носильщиков (что тоже положено ибо надо обеспечивать занятость населения), они несут груз до базового лагеря Макалу. Там мы расплачиваемся с ними и далее продолжаем поход автономно. И гид получает свою порцию веса из общего снаряжения и продуктов. И несёт это честно наравне со всеми.
Гид согласился.
Но как показывает дальнейшее развитие событий - он видимо не верил в такой исход. Он видимо надеялся, что мы сломаемся и повернём раньше.
Но до базового лагеря Макалу мы таки добрались. По совершенно беднейшей долине. Где купить можно было только пустой рис с приправой карри и зелёный чай. Пустого риса с зелёным чаем я тогда наелся на две жизни вперёд.
В базовом лагере Макалу мы расположились с импортерами и располагались с ними.
Нашему году мы выдали его порцию общего веса.
Гид ходил чернее тучи и всем своим видом показывал, что он "белая кость" и ему не пристало носить груз. Но мы были непреклонны. Уговор есть уговор.
Каково же было наше удивление, когда на утро мы узнали, что гид нанял себе персонального носильщика из тех портеров, которых мы накануне отпустили.
Того звали Мадин и был он в драной штормовке и драных дешёвых кроссовках. И без снаряжения вообще. И к тому же еды на него рассчитано не было.
Мы пытались увещевать гида, но тут он был непреклонен. Он сказал, что пойдёт лишь с носильщиком. Ну мы не стали настаивать на обратном.
Картина конечно была маслом. Ледник. Снег по колено. Жарища адовая, до сорока по Цельсию на солнце. Мы тропим, а сзади идут гид с Мадином в драных кроссовках.
А ночью - наоборот - до минус пятнадцати. А то и двадцати. Лишь солнце упало за горизонт. Высота выше пяти тысяч. Климат резко континентальный.
Бедный Мадин жутко мёрз и стучал зубами, но стойко переносил лишения как настоящий мужчина и дитя гор.
Он питался с нами из общего котла и очень нахваливал наши каши с пеммиканом на бараньем жиру. И говорил, что ничего вкуснее в жизни не ел.
И очень радовался тридцати долларам, которые мы, пожалев его, отстегнули с барского плеча.
Гид же ел отдельно. Готовил сам себе на собственой маленькой горелке в собственной отдельной палатке, которые "неожиданно" у него оказались. Спал он тоже в отдельном спальнике, хотя изначально договаривались, что все спим в общественных "могилах" - так теплее, да и весу меньше.
Мадину мною была подарена моя бессменая толстовка из полара, которую мне привезла матушка ещё когда я учился в школе, а также толстенные поларовые носки, которые мне сшил и подарил на день рождения Вовка Иваненков. После того как я с ним вместе мёрз в снежной пещере под Казбеком.
Я не мог смотреть на стучание зубами и безмолвные страдания Мадина - ну и отдал ему эти шмотки, ну и кое-что ещё по-мелочи.
Он был счастлив и всю дорогу говорил спасибо.
Пару раз мы пересекали закрытые ледники в связках. Мадину это явно было в новинку.
Несколько раз вешали верёвки и Мадин поднимался по верёвке на жюмаре, который ему передавали сверху. Он пристёгивал его к импровизированной обвязки из репшнура, которую мы ему соорудили.
Местами мы шли в кошках, а Мадин скользил средним в связке в своих драных кроссовках. Местами мы рубили ему ступени. На особенно крутых участках.
Надо было видеть его глаза в тот момент.
Но вся эта эпопея продолжалась буквально два дня.
На утро второго дня наш гид сказался больным и объявил, что покидает нас. Хотя по местным законам он категорически не имел права оставить иностранцев одних.
Мы пытались увещевать его. Но он был непреклонен. Мы пытались взызвать к его здравому смыслу и говорили, что без верёвки он с Мадином не спустится. Но верёвка "неожиданно" у него тоже оказалась.
Мы распрощались, условившись что встретимся с ним в конце нашего маршрута. Чтобы он типа привёл нас обратно и отчитался перед своим начальством.
Особенно тепло мы прощались с Мадином. Который смотрел на нас с уважением и одновременно как на "белых людей" которым нечего делать и они бесятся с жиру.
Дальше мы сделали свой линейный поход.
Не без приключений. Однажды мы спускались с перевала, который на всех картах был обозначен как скотопрогонный, типа шерпы через него в тапках ходят.
Так вот спускались мы с него - двое суток. Верёвки я повесил наверное штук тридцать.
При этом мы на камне например нашли электродвигатель, что говорило о том, что простые люди тут явно когда-то ходили.
Но больших разломов и трещин, а также сбросов по сто и более метров - я никогда до этого не видел. Даже на Тянь-Шане или Памире. Для справки: сто метров - это две шестнадцатиэтажки, поставленные друг на друга.
Когда мы спустились вниз - местные крутили пальцем у виска и разводили руками узнав о том какой перевал мы прошли. Оказалось, что он действительно лет тридцать назад был скотопрогонным. Но потом случилось землятресение. И ледник сильно подвинулся. И никто из местных этот перевал больше не ходил.
Мы закончили свой поход где и планировали. И там мы встретились с Чой-Саном, так звали нашего гида, который спустился и прилетел вокруг всего района на самолёте.
Правда его начальство всё равно узнало, что он нас кинул. Не от нас. Но он отговорился, сказав что упал в трещину и повредил себе ногу.
На Ама-Даблам мы правда так и не взошли.
Не по зубам оказалась нам эта гора. Да и никто и не "горел рвением". Особенно я. Я и так верёвок навешался. А всю дорогу меня одолевала мысль, что я по горам шарюсь, а через два месяца у меня сын должен родится. Идиот же я. Как меня жена тогда отпустила. Не знаю. Золотая женщина.
Вот такая вот история.
С тех пор я правда в горы больше пока не ходил.
Комментариев нет:
Отправить комментарий